Многие люди, не побывавшие на ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, даже представить не могут, насколько сложно было работать в условиях, когда не всегда понятно было, где и какие зоны особенно опасны. Составлялись карты интенсивности радиоактивного заражения. Одновременно менялись допустимые дозы облучения для человека, поскольку установленные не соответствовали реальности выполнения задач.
Невидимый, но очень опасный враг
К 25-летию аварии на Чернобыльской АЭС
Роман Нестерович Канюк,
заслуженный строитель РФ.
Правительственные награды: орден Мужества, орден Трудового Красного знамени, орден Почета и медаль «За трудовую доблесть».
Время пребывания в Чернобыле с 29 мая по 13 августа 1986 года.
Была дана команда проставлять официальную дозовую нагрузку — 5 бэр, и ни «грамма» больше. Но это было несерьезно, так как электросварщики за один рез трубы набирали почти по два рентгена. Поэтому было решено увеличить «шкалу» бэража и гражданским, и военным до 25 бэр.
Первые недели работали без приборов — дозиметров. Их привезли позже и умудрились перепутать: зарядные устройства были для дозиметров другого типа.
Люди, которые со мной работали в первой вахте, водители, операторы бетононасосов, связисты, получили дозу 100 бэр. А тот, кто организовывал рабочие места, чтобы завтра «взять» бетон, вдвое больше. Ликвидаторы, не имея полной экипировки по спецодежде, не имея развернутой карты радиационной разведки тех или иных помещений, не имея приборов в первые дни командировки, смотрели друг на друга с непониманием: о какой работе может идти речь? Но большинство приехавших понимали: надо выполнить поставленную перед нами задачу.
После возвращения из Чернобыля я, получив дозу 24,2 бэр, в течение месяца находился на медицинском обследовании. У меня, как и у многих ликвидаторов, работавших на «жестких» участках, самочувствие неважное, часто бывает головокружение, общая слабость, немеют кончики пальцев. И с каждым годом становится хуже. Наверное, не только я, но и другие ликвидаторы иногда задумываются об ответственности человека перед людьми, природой. Эта ответственность осознается с возрастом. Особенно когда вспоминаешь то, что пришлось увидеть в первые дни командировки: жалость, тревогу людей, которые на открытых машинах вывозили личные вещи из деревушек, плакали женщины и дети. Это напоминало эвакуацию во время войны.
После всего, что случилось на ЧАЭС, а также помня о близких друзьях-ликвидаторах, которых уже нет в живых (хотя им бы еще жить да жить), все чаще меня посещают мысли о Боге...
(Подготовил Виктор Поповичев)
