Вход
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:
Регистрация
Зарегистрироваться
Логин (мин. 3 символа):*
Email:*
Номер телефона:*
Пароль:*
Подтверждение пароля:*
Имя:*
Защита от автоматической регистрации
CAPTCHA
Введите слово на картинке:*

Пароль должен быть не менее 6 символов длиной.

*Поля, обязательные для заполнения.

icon

Войти

|
Регистрация
logo

«Хотим ядерный могильник!»

Почему в Швеции такое желание жителей — реальность

Елена Кострова
05.12.2013  -  00:00

Трудно припомнить, когда еще в Сосновом Бору внимание к вопросам атомной энергетики было столь высоким, как это можно наблюдать сейчас.Радиофобией, как известно, сосновоборцы не страдают. А с удовольствием живут и трудятся на объектах серьезного ведомства. Десятилетиями. И почти с удовольствием восприняли идею строительства новой ЛАЭС.

«Хотим ядерный могильник!»
«Хотим ядерный могильник!»

Не пугала прежде горожан и тема обращения с радиоактивными отходами. К «Радону» привыкли, а то, что его бывший директор Михаил Якушев еще в конце 90-х активно ратовал за создание Северо-Западного долговременного центра захоронения РАО, если и забыли, то о том свидетельствует подшивка «Маяка», тогда же не менее активно писавшего об этих переживаниях директора. И сосновоборцы тогда вроде бы спокойно воспринимали и понимали: ну да, что-то основательное, на века, создавать надо — ведь существующих емкостей в обрез, да и те «текут». Сейчас, правда, руководство предприятия уверяет, что ничего нигде не «течет», и даже построено новое временное хранилище сроком еще минимум на 10-12 лет. Но сегодня с пониманием, похоже, все гораздо сложнее.
Сегодня ПЗРО никто не называет Северо-Западным центром, да и не все жители с легкостью расшифруют эту колючую аббревиатуру как пункт захоронения радио­активных отходов, но в воздухе появилось напряжение. И ощущение, что вокруг этой штуки из четырех букв, которую поставлена задача построить к 2017 году на территории самого «Радона» — ажиотаж и неизвестность. Ну и нервозность, как следствие. Почему?
Ответ на этот вопрос помогла дать поездка в соседнюю Швецию — туда отправились с техническим туром члены общественного совета Росатома, представители Национального оператора по обращению с РАО (НО РАО) и экологи. Пригласили и «Маяк».
Посмотреть после почти 17-летнего перерыва на те же шведские атомные места — так сказать, взрослым взглядом — было весьма волнительно и интересно. В начале 1997 года нас, делегацию журналистов Ленинградской области, шведы две недели возили по своим «злачным» объектам и по максимуму пытались рассказать о своих экологических подходах к проблемам и планах на жизнь...
Как раз в этот момент, в начале далекого 1997 года Швеция решала путем референдума вопрос об отказе от ядерной энергетики. И решила. Отказаться. К 2010 году здесь должны были закрыться все четыре атомные станции. Это при том, что у этой страны было самое большое в мире потребление атомной энергии на душу населения. Таким и осталось. Шведы не страдали никогда радиофобией, тем более что и серьезных инцидентов у них особо замечено не было. Но всегда страдали другим — острым чувством обеспокоенности за судьбу не только своих, но и будущих поколений в вопросах экологии. А нерешенная проблема захоронения отходов — как раз и был тот мотив, который заставлял выбрать путь отказа.
Но, как известно, не меняется только тот, кто стоит на месте. Шведы не стояли. И поменяли многое, в том числе и отношение к дальнейшему использованию самой чистой, как они ее сами называют, атомной энергии. И сегодня срок эксплуатации трех из четырех АЭС продлен на очередные 20 лет, а в целом на 60 лет.
Не поменяли они главное — философию подхода к вопросам захоронения РАО. Она держится на нескольких китах. Основной — «мы никуда не торопимся, мы захоранивать собираемся отходы навечно, поэтому будем изучать вопрос ровно столько, сколько потребуется. Хоть 10, хоть 30 лет». И действительно, еще в 1977 году госкомпания SKB начала обширную исследовательскую программу по поиску и реализации оптимальных подходов обращения со шведскими РАО.
Низко- и среднеактивные ядерные отходы направляются на SFR, окончательное хранилище эксплуатационных отходов. SFR располагается в 55 метрах ниже уровня моря, а доступ в него осуществляется через туннель, который начинается на границе большой искусственно охлаждаемой лагуны за пределами АЭС «Форсмарк».
В SFR отходы сортируются и прессуются. Низкоактивные РАО помещают в контейнеры, а среднеактивные РАО цементируют в контейнерах из стали или бетона, которые впоследствии перевозят в три туннеля-хранилища.
Начиная с 70-х годов SKB вела исследования геологических пород на территории Швеции. В 1986 году была создана специализированная лаборатория «Aspo» — фактически миниатюрная копия будущего окончательного хранилища. Там было проведено немало экспериментов по технологиям захоронения отходов, и эта лаборатория превратилась в международный исследовательский центр.
В начале 90-х годов SKB приступила к поиску площадок-кандидатов для размещения окончательного хранилища отработавшего ядерного топлива (ОЯТ). Было выбрано четыре площадки, однако две из них отпали из-за результатов проведенных муниципальных референдумов. На территориях двух оставшихся площадок — это Оскаршамн и Остхаммар, где размещаются АЭС «Оскаршамн» и «Форсмарк», — начались активные консультации с местными властями и жителями — благо, последних немного (в ближайшем населенном пункте, примыкающем как раз к недавно выбранной площадке Остхаммар, проживает всего 2400 человек). И вот тут самое интересное, тут всплывает следующий шведский «кит». Эти две названные площадки, оба муниципалитета, боролись за то, чтобы именно у них SKB построила окончательное хранилище. Два мэра бились за то, чтобы получить проект.
И они знали, за что бились, и им не стыдно было смотреть потом в глаза своим землякам — ведь коммуны таким образом получают огромные инвестиции в развитие территории. Здесь и инфраструктура, и социальные программы развития. Больше того — проигравший Оскаршамн тоже, в качестве компенсации, получил инвестиции.
Ну а с населением тоже все просто. Помимо того, что сами сотрудники SKB лично дошли до каждого жителя, чтобы разъяснить все, включая технические, вопросы выбранного способа захоронения, есть главное: в Швеции традиционно очень высокое доверие к органам власти. И за этим, конечно, многое. Как следствие — такая вот взаимность. Подтверждающая ее цифра 82% — уровень доверия населения к власти в Остхаммаре — это уже, знаете, брак не только по расчету.
Что касается такого понятия, как общественные слушания в рамках оценки воздействия на окружающую среду, то они у шведов тоже проводятся. Но с той, условно говоря, разницей, что протоколы как таковые по итогам слушаний не составляются. Население высказывается и делегирует, доверяет свой голос муниципалитету, который в свою очередь доверяет двум техническим, профессиональным инстанциям — надзорному органу (аналог нашего Ростехнадзора) и так называемому экологическому суду. И те, и другие годами могут анализировать и проверять возможность выдачи лицензии и разрешения на строительство и эксплуатацию. Никакого общественного органа, никакой игры в демократию. При огромнейшей, напомню, работе с населением. Демократия в том, что под мнение и нужды людей власть охотно (ну или вынужденно — не важно) подстраивается. А решают все профессионалы. Авторитеты в своей области. Которые, опять же напомню, очень долго, никуда не торопясь, работают. На благо не только шведского общества, но и грядущих поколений.

Елена Кострова


* * *

Преимущество SKB и всей шведской системы заключается в том, что хранилище уже оплачено. С каждого киловатт-часа, выработанного на шведских АЭС, удерживается налог в 0,1 евроцента, помещаемый в специализированный фонд обращения с ядерными отходами. Средства фонда предназначаются для всех видов работ с ядерными отходами — от исследований до транспортировки.


* * *

На АЭС в Оскархамне, по сравнению с тем, что было увидено в 1997 году, предприняты беспрецедентные меры физической безопасности (шведы просто помешаны на фобии терактов). Чтобы сотруднику добраться до рабочего места, потребуется преодолеть три кордона, да каких! После обдувания сильной струей воздуха на предмет наличия азотной взрывчатки и прохождения-пробегания до вертушки (успеть попасть, пока бейджик сработал) перед человеком открывается «аэропорт» — не одна, а подряд почти десять стоек прохождения через металлоискатель, с таким же «самолетным» сниманием обуви и ремней. Но на работу они успевают — здесь работают всего 900 человек персонала АЭС. Еще 600 человек — из подрядных организаций.

* * *

Преимущество SKB и всей шведской системы заключается в том, что хранилище уже оплачено. С каждого киловатт-часа, выработанного на шведских АЭС, удерживается налог в 0,1 евроцента, помещаемый в специализированный фонд обращения с ядерными отходами. Средства фонда предназначаются для всех видов работ с ядерными отходами — от исследований до транспортировки.

  • Поделитесь:
Яндекс.Метрика