Вход
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:
Регистрация
Зарегистрироваться
Логин (мин. 3 символа):*
Email:*
Номер телефона:*
Пароль:*
Подтверждение пароля:*
Имя:*
Защита от автоматической регистрации
CAPTCHA
Введите слово на картинке:*

Пароль должен быть не менее 6 символов длиной.

*Поля, обязательные для заполнения.

icon

Войти

|
Регистрация
logo

Салют на день рождения

Оставшись одни, братья пережили блокадный январь

Наталья Козарезова
27.01.2014  -  00:00

27 января 1944 года Жене Маскину исполнилось десять лет. В этот день вместе с ребятами из детского дома он удрал посмотреть салют в честь снятия блокады. Собравшиеся на набережной Невы со слезами смотрели на взмывавшие в небо снопы искр, в толпе раздавались всхлипывания и рыдания — тяжелой ценой дался ленинградцам этот праздник. А когда ребята, ожидавшие хорошей взбучки за «самоволку», вернулись обратно, воспитатели и сотрудники детдома встретили их объятиями и поцелуями.

Салют на день рождения
Салют на день рождения

27 января 2014-го, в семидесятилетний юбилей снятия блокады Ленинграда, Евгению Александровичу Маскину исполняется восемьдесят лет. Этот крепкий, улыбчивый человек плачет, когда вспоминает недетские испытания, выпавшие на долю его, восьмилетнего мальчика, и брата Павла, двумя годами старше. В январе 1942 года они остались одни в квартире на Большом проспекте Петроградской стороны — отец был на фронте, маму отправили на фронт с госпиталем, в котором она работала (детей взять не разрешили), а дед, тоже врач, раненный осколком при бомбежке, погиб.
Ребята пытались топить огромную изразцовую печь дедушкиной библиотекой (не забыть, как в топку летела прекрасно иллюстрированная «Жизнь животных» Брэма), ходили с карточками за хлебом. Воду брали на Ждановке в районе тогдашнего стадиона имени Ленина, сейчас — «Петровского». Небольшое, литра на три, ведерко нужно было вести на саночках по вытоптанной в страшном сугробе, из которого торчали руки и ноги замерзших насмерть людей, тропинке. Вдвоем удавалось принести немного воды.
В феврале, когда сил у обоих уже не было, их нашли в квартире, закутанными в какое-то тряпье, девушки-сандружинницы. Лицо одной из них, раскопавшей его из кучи одежды, Евгений Александрович не забудет никогда. Эти юные, сами еле живые от голода ленинградки спасли ребятам жизнь: поставили в комнате буржуйку, кормили тюрей из хлеба. А потом вернулась мама, которую отпустили все-таки к детям. Она день и ночь работала в госпитале, а сыновей, чтобы не отправлять одних в эвакуацию, отдала в детский распределитель, откуда они попали в детский дом № 25 на Петроградской стороне.
И город, казалось уже разбитый, умерший, застывший, в это время ожил — на Большом зазвенели голоса трамваев. В детдоме тоже было несладко, но там ребята были не одни. А потом у них появились друзья — моряки со стоящих на Неве катеров, которые подкармливали мальчишек.
Когда пятнадцатилетнего Евгения выпустили из детского дома, он устроился учеником токаря в оптический институт имени Вавилова. С этим институтом, не считая трех лет, проведенных в житомирском зенитно-артиллерийском училище войск ПВО, куда его призвали на военную службу, оказалась связана вся его жизнь. Из учеников токаря парень стал настоящим мастером, имеющим право ставить на изделия личное клеймо. После окончания техникума и экономического факультета ЛГУ дорос до начальника механического цеха. А потом был направлен в Сосновый Бор —участвовать в создании филиала оптического института.
А от тех давних, детских блокадных лет, когда день и ночь в комнате работало радио, порой только звуками метронома удостоверявшего, что жизнь в городе не закончена, она продолжается, осталась одна привычка — никогда, даже ночью, не выключать радио...

Наталья Козарезова

  • Поделитесь:
Яндекс.Метрика