Торонто: канадские огни большого города

Прожив в Торонто почти полгода, я с головой окунулась в жизнь большого города. У меня все тут было: учеба, работа, развлечения. Я увидела город в каждый час его жизни.

В 4 часа утра, когда отправлялась на работу, ночная, абсолютно пустая улица казалась мне нереальной. Теплые огни освещали садовые растения, утренняя прохлада окутывала все тело. Первый автобус проглатывал меня и еще одного сонного человека в свой пустой, тускло освещенный желудок. Потом нас забирал другой автобус или трамвай, и, проезжая близко к побережью, я чувствовала запах морских водорослей и любовалась небоскребами в розово‑пурпурных кусочках неба.
Работа дилера в онлайн-казино, которая сначала от одного своего названия казалась захватывающей и необычной, со второго же дня превратилась в рутину. Я поднималась по лестнице двухэтажного здания, держа наготове личную карточку с кодом, которой можно открыть дверь (никому нельзя было говорить про место, где мы работаем или впускать сюда незнакомых). Я здоровалась с девочками — такими же дилерами, делала чек-ин, брала форму (черный костюм из блузы и юбки) или Playboy (bunny suite — с хвостом, ушами и черной бабочкой на шее) и минут на 15 пропадала в гримерной.
Днем город превращался в большой муравейник, где все куда-то спешили, где даже в походках людей чувствовался деловой настрой. Нужно было очень постараться, чтобы поймать чей-то, пусть даже непонимающий, но взгляд: оказавшись в одном вагоне поезда вместе с колоритными мексиканцами со скейтами, девушкой с синими волосами и татуировками по всему телу и женщиной в паранже, ты вряд ли обратишь на себя внимание. Тем более, что все уткнулись в айфоны или утренние газеты. Все настолько привыкли к всеобщему разнообразию, что сложно придумать, чем еще можно удивить этих людей.
Вечером улицы наполнялись молодежью — ярко накрашенной и дерзкой, одевшейся по-максимуму и по-минимуму, — пропитывались запахом хот-догов и травы. Музыка играла со всех сторон, а в окнах баров зазывающе подмигивали огоньки и суетились официанты. И все те же небоскребы высились над пестрыми толпами людей, настолько разных, что я никогда не могла из-за них разглядеть личность города.
Здесь был и свой Чайна-таун, где продавался необычный «резиновый чай» с вязкими желейками на дне стакана, и русский район — со своими печатными изданиями, в основном на развлекательную тематику, маркетами, в которых можно найти селедку, нормальные кефир и творог… Филлипинский, греческий и индийский районы… А я все искала Канаду. Может, это она и есть — страна иммигрантов, где все разные и всем хорошо живется?
Все приезжают сюда что-то взять, бегут от чего-то в поисках лучшей жизни. Многие могут со мной не согласиться. Я бы и сама хотела с этим спорить. Но пока не могу, потому что не вижу людей с горящими глазами, до потери пульса увлеченных своим делом. Бешеный ритм, автоматика… Но нет того драйва и вдохновения, что ты иногда испытываешь от того, что делаешь, что исходит от тебя, потому что ты до кончиков волос пропитан страстью к своему делу.
Мир здесь необычайно суетливый, и ты иногда непроизвольно поддаешься этому ритму, переставая слушать собственное сердце, хватая все подряд — ненужное образование, нелюбимую работу, лишние вещи и чувства…
Только что взять у города, которому чуть больше двухсот лет? Конечно, можно и здесь построить свою жизнь, найти свое счастье… Но для этого нужно вложить душу. В свое ремесло, в отношения с людьми… Это сложнее, чем просто хапать все вокруг — так, на всякий случай, не понимая, что ты делаешь и для чего. Но все настоящее всегда достигается большим трудом. А что дается нам легко — то так же легко и теряется.
Наверное, найти душу у любого большого города трудно. Она истыкана небоскребами, чересчур заасфальтирована, протоптана деловыми походками самых разных людей. Но ведь город — это, прежде всего, люди. От человека зависит, прыгнуть в утопающий корабль, чтобы пойти ко дну или взять весло и достигнуть заветного берега.