Вход
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:
Регистрация
Зарегистрироваться
Логин (мин. 3 символа):*
Email:*
Номер телефона:*
Пароль:*
Подтверждение пароля:*
Имя:*
Защита от автоматической регистрации
CAPTCHA
Введите слово на картинке:*

Пароль должен быть не менее 6 символов длиной.

*Поля, обязательные для заполнения.

icon

Войти

|
Регистрация
logo

Три вечера моего взросления

[b]Анна Шишко,[/b] (6а, школа № 4)

11.05.2010  -  00:00

Нынешняя январская стужа напомнила наконец-то, что такое настоящая русская зима. По традиции отметив Новый год в семейном кругу, мы с мамой решили остаться на каникулы у бабушки Насти в ее теплой, уютной квартире на Дыбенко.

Обычно, увлеченная своими играми, я не задумывалась о том, почему на самом видном месте в бабушкином серванте стоит шкатулка, из которой я доставала значки, медали, потускневшие брошки... Но тут, открыв шкатулку, вдруг поняла: это хранилище памяти, самое ценное, что есть в нашей семье. С трудом уговорив бабушку, три вечера подряд я вслушивалась в ее рассказы о далеких днях Великой Отечественной войны. Так составилась, наверное, самая главная страница в моей родословной, которую я обязательно постараюсь продолжить. И почему не делала этого раньше? Моя бабушка, Глебова Анастасия Игоревна, 1925 г.р., стала жить в г. Ленинграде с 1936 г. со своей мамой, Глебовой Анной Владимировной, 1905 г.р., рожденной в д.Аннино Тверской обл., т. е. с моей прабабушкой. Когда началась Великая Отечественная война, прабабушка работала сварщицей на заводе «Кранстрой», а бабушка начинающей ткачихой на фабрике им. Ногина. Жили они в общежитии в Волковой деревне (ныне северная часть Фрунзенского района г.Санкт-Петербурга). Каждый день бомбежки и обстрелы обрушивались на город. А Ленинград жил и работал! Выпало на долю моих бабушек очень много: рыли окопы, сутками стояли у станка, тушили «зажигалки», которые называли «громовой студень». Самое страшное стало происходить после сентября, когда замкнулось кольцо блокады. Начались перебои с продовольствием: 350 граммов хлеба на день — таков паек работающих. Когда сгорели Бадаевские склады, бабушка ходила на пепелище, где еще можно было кое-чего насобирать. Например, как она называла, «патоку»— землю, смешанную с сахарным песком. После кипячения земля оседала на дно чайника и получался сладкий «чаек». Воду брали из ближнего озерца. Часто приходилось делиться ею с соседями, уже преклонного возраста мужем и женой. Они, к сожалению, так и не выжили. С наступлением холодов перестали ходить трамваи. Добирались до работы и обратно пешком по 3-4 часа. А налет застанет — голову в сугроб. Авось пронесет. Но самое ужасное — дежурство от фабрики в группах по собиранию трупов. Занесенные снегом, они примерзали, и вырвать их из снежных «объятий» было невозможно. Оставляли — и шли дальше, вернее сказать, брели. Жутко, холодно, опасно на ленинградских улицах. Холодно было и в домах. Посреди комнаты стояла буржуйка с трубой, выставленной в оконную раму. Для освещения — керосиновая лампа, которую как-то перед войной привезли из деревни. Но только керосина вот не хватало. Изредка покупали его из-под полы на барахолке по двести рублей за пол-литра. А денег-то лишних не имелось... В феврале 1942 г. мои бабушки эвакуировались в Свердловск. Ехали по Ладоге, по названной потом Дороге жизни на грузовой машине. Две впереди идущие полуторки провалились под лед, никто не спасся. А дядя Ваня (так звали водителя) объехал опасное место. Выбравшись на твердую землю, плакали и целовали своего дядю Ваню. Как только поднялись на берег, все остолбенели, рот раскрыли: прямо на земле стояли огромные котлы с крышками. А в них — горячие щи с мясом и макароны тоже с мясом. На столах много нарезанного хлеба... Плача и радуясь, ели то, о чем в блокадном городе лишь мечтали. А каким вкусным показался горячий сладкий чай — рассказать невозможно. Никогда ни до ни после не пили ничего лучше. В эвакуации жили в Свердловске, в Казани, в Набережных Челнах. И везде работали, работали, работали... 27 августа 1944 года бабушки вернулись в Ленинград. Дома не было. Устроились на работу (на комбинат Тельмана), поселились в другом общежитии, стали жить дальше. Эти три дня общения с бабушкой стали для меня днями взросления. Раньше я воспринимала бабушку просто как «моя бабушка» и, даже когда видела ее в парадном костюме с наградами, говорила только о том, что она очень красивая. В этот же раз, когда после своих воспоминаний бабушка надела тот же парадный костюм и рассказала о каждой из наград, я поняла: Она — героиня! Она — воин! Вот в чем настоящая красота!
  • Поделитесь:
Яндекс.Метрика